Искусство всегда опережало, предвосхищало науку. В творчестве Малевича это случилось за полстолетия до реального посещения космоса человеком. «За мной, товарищи авиаторы, - писал художник в своих теоретических текстах. – Плывите в бездну!». За одну только эту смелость надо простить Малевичу его «грехи». И постараться понять. Тем более что от традиционных инструментов художника-живописца – красок, кистей и самой изобразительной плоскости, а также методов работы с ними, он не отказался. Значит, не отказался и от классической картины.

Но нет пророка в своём отечестве. Малевич загублен. Его супрематизм объявлен вне закона идеологами социалистического реализма. Поэтому сам факт возникновения абстрактного, беспредметного искусства уверенно присвоил себе Запад, ссылаясь на творческие находки голландца Пита Мондриана, работавшего с угольником и линейкой и рационально философствовавшего в искусстве в одно и то же время с нашим нерациональным Малевичем. О своевременных патентах на свои открытия последний беспокоился меньше всего.

Наша кладовая отечественных ценностей долго не выпускала из своего застенка творений этого художника. До самой перестроечной поры конца 80-х. Случилось это ещё и потому, что, как ни странно может показаться, авангардисты, часто обвиняемые в сделке с дьяволом, среди которых Малевич один из первых, сделали попытку вернуть нас или хотя бы поставить на путь, ведущий к Богу. Причина страха перед такой возможностью известна. Нас долго учили атеизму и тому, что бытие определяет сознание, а не наоборот. Последствия такого воспитания тяжки для нас. Но, к счастью, работы Малевича уцелели.

Однажды в Музее изобразительных искусств им Пушкина на Волхонке в Москве я наблюдала смятение девушки, стоящей перед Чёрным квадратом. (Мне не хочется дальше по тексту ставить его имя в кавычки. Он – живой.) Эта страдалица мучительно пыталась найти ИЗОБРАЖЕНИЕ в сетке трещин на его поверхности. Разумеется, безуспешно. Так как ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ НИЧЕГО НЕ ИЗОБРАЖАЕТ. Просто художник спешил за мыслью, да и не придавал значения таким маловажным, на его взгляд, вещам, как технология живописи. Потому смешал всё, что было под рукой чёрного: тушь, гуашь… - и нанёс всё это на холст. А такая гремучая смесь, художники знают, непременно, и довольно скоро, взорвётся трещинами. Специалисты называют их кракелюрами. Невольно вспоминается гибельный миланский опыт Леонардо над фреской «Тайная вечеря».

Девушка ничего не нашла изображённым в Чёрном квадрате. И, чтобы окончательно не потерять почву под ногами, отошла к другой картине. Мне было её жаль. Не только потому, что она получила отрицательный стресс, на котором и базируется всеобщий ужас перед такого рода искусством, передаваемый из поколения в поколение. Но скорее потому, что она не получила от произведения искусства того, что оно могло ей дать. Открытое к собеседованию, оно не дождалось её живого отклика. Привыкшая к задушевным беседам с изображающей живописью, девушка не допустила, что иное, новое искусство сознательно, аскетически исключает то, что людям уже привычно – эмоции от рассказа. И включает мозг. Интеллект. Быть от ума - это один из признаков искусства 20 века. И уже состоявшегося прощания с романтическим 19 веком.

Массовое сознание. В нём у нас с пелёнок закладывалось: художник изображает. Изображает реальность. Похожесть с нею – первый признак мастерства. А если нужно изобразить мысль? Кто видел, как она выглядит? Или страх? Сомнение? Зависть? Как их изобразить, не прибегая к слову – инструменту литературы, а не искусства?

Произведение лишено для нас смысла, если нет анекдота, т.е. рассказа – сюжета, который можно передать словами? Картина Репина «Не ждали» - повод для сочинения в школе о тяжкой доле ссыльного. Но не для восприятия живописи как таковой. О ней вообще забывают, от всего сердца сочувствуя персонажам картины. Отсюда недалеко до обморока перед Чёрным квадратом Малевича. Уже и в начале 21 века, когда он давно стал классикой искусства.

А если подумать и допустить, что ИСКУССТВО всё же ВЕЩЬ НЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНАЯ, а ВЫРАЗИТЕЛЬНАЯ? И позволить художнику поискать новые средства для выражения мысли и идеи?

Тогда всё уравновесится и встанет на свои места, избавив нас от головокружения. Тем более что гибель изобразительного искусства просто обязана была наступить за его ненадобностью с изобретением фотоаппарата и фотографии уже в 40-х годах 19 века. Но неминуемая смерть почему-то не наступила и доныне. Хотя фотокамера явно справляется с задачей точности в отображении реальности лучше любого художника. И необходимость в этой документальной точности на фоне художнических «ошибок» стала одним из стимулов самого изобретения фотокамеры.

Но ведь в том-то и дело, что ПРОСТОЕ ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ, как бы виртуозно оно ни было исполнено, НЕ ЕСТЬ ЗАДАЧА ИСКУССТВА. Об этом не уставал твердить ещё великий Леонардо. И сводить роль искусства к этой обслуживающей функции значит унизить великое и обокрасть самого себя. Если это происходит с человеком, ждущим от искусства только отдыха душе, – жаль. Он или его лишили многих радостей. К счастью, не всех, раз он всё же приходит в музей или на выставки. Если же за т. н. «реализм» (а на самом деле, натурализм) ратует человек искусства – это лукавство, подмена понятий и спекуляция на неразвитом массовом сознании. И просто преступление перед людьми и самим искусством. Это всеобщее унижение и профанация искусства. А с нами и тем более с ним так нельзя.

Продолжение в след. номере «ТУ»